"Пойдем работать кулаками..."

Это строчка из стихотворения, написанного Евгением Ройзманом в 1988 году. Ройзман тех лет - хороший поэт, звучный, запоминающийся, не пустословный, местами зависимый от Бродского и от блатной лирики.

Насчет блатной лирики. Я вовсе не подбираюсь здесь к тому, чтобы заклеймить "криминал", рвущийся во власть. В тюрьме сидели и сидят такие же, как и везде, люди. Меня не смущает даже ОПС "Уралмаш", под крышей которого строился "Город без наркотиков", - пускай себе. Ройзман сам пишет, как один журналист спросил какого-то уважаемого отца Авраама: как вы считаете, могут ли бороться с наркотиками люди, которых подозревают в связи с криминальным миром? На что батюшка ответил: они не могут, они обязаны.

Меня не смущают силовые методы реабилитации наркоманов, практикуемые "Городом без наркотиков", если человек соглашается на них добровольно. То есть смущают, конечно, но не настолько, чтобы писать статью. Дабы не возвращаться здесь к спору о том, насколько эффективно приковывать наркозависимых к кроватям: этого не знает никто, в том числе и сам Ройзман. В этом его реабилитационный центр ничем не отличается от разнообразных прочих. Отследить дальнейшую судьбу пациентов практически невозможно. Да и как проверишь, когда болезнь приравнена к правонарушению. Везде есть демонстрационные случаи успеха: у Хаббарда, у Ройзмана, у Маршака. И все склонны завышать свои показатели.

Смущает другое. Ройзман и его горячие приверженцы в погонах и без норовят сделать из его по меньшей мере спорного опыта систему Станиславского. Единственно верную, как известно. И наш поэт, однажды вкусивший депутатского мандата, оказывается приглашенным в "Правое дело" и заявляет уже о намерении построить "страну без наркотиков". Легкость, с которой Ройзман поменял левую "Справедливую Россию" на правую, осуждать нельзя. Здесь он справедлив и прав, меняя якобы левое на якобы правое. Тем более что из списка "левых" на прошлых выборах его вычеркнула якобы неизвестная, но хорошо известная рука. И никто в СР не пикнул.

У меня нет вопросов к Михаилу Прохорову, пригласившему Ройзмана возглавить свердловский список. У меня вопрос к Борису Надеждину, одному из лидеров "Правого дела". Будет ли он, голосовавший в бытность депутатом от СПС за одну стратегию наркополитики - гуманную и правовую, - голосовать за противоположную, репрессивную и популистскую, предлагаемую Ройзманом?

Именно Ройзман разогревал поднятую ФСКН кампанию против принятой в 2003 году поправки к УК об исчислении порогового количества наркотиков на основе средних разовых доз потребления и против постановления правительства от 6 мая 2004 года, утвердившего эти показатели для целей УК. Крупным размером было признано более десяти изъятых доз, особо крупным - более пятидесяти. Это был единственный верифицируемый критерий установления порога уголовной ответственности, хоть как-то разграничивший ее по тяжести правонарушений. До 2004 года наркоман, приобретший меньше одной дозы героина (0,005 грамма), и дилер, задержанный с килограммом, отвечали по одной статье - за особо крупный размер. Благодаря адекватным количествам, утвержденным тогда правительством, около 100 тысяч осужденных за наркотики вышли на свободу или получили существенное сокращение срока. Примерно на столько же уменьшилось число возбуждаемых по наркотикам уголовных дел.

А Ройзман тогда говорил повсюду о росте наркоторговли, наркомании и смертельных передозировок после утверждения доз. Передозировок действительно стало больше, но не из-за сокращения уголовного преследования за незначительные правонарушения, а потому что ранее осужденные к большим срокам за ничтожные количества разом были выпущены на свободу. После вынужденной физической изоляции от наркотиков и при усиливающейся в зоне тяге к ним бывшие заключенные чаще других наркоманов погибают от передозировок.

Понятно, почему "Город без наркотиков" борется за ужесточение и без того избыточно жестких законов. Их конек - "операции", как они их называют, а на самом деле провокации, то есть проверочные закупки, на которые можно поймать за руку только с небольшими количествами ("на живца" чаще ловится не реальный наркоторговец, а рядовой наркоман, поделившийся дозой с другом-провокатором за те же деньги, за какие сам купил). Повторяющееся в ройзмановских дневниках "вчера сработали по такому-то, сегодня - по такому-то", означает одно: поехали и закупились (провокатор с мечеными деньгами, менты в засаде).

Проверочная закупка - мероприятие законное, и добровольные помощники милиции вправе в нем участвовать. Но это завершающее звено раскрытия преступной деятельности, после наружного наблюдения, прослушивания и других розыскных действий. Именно таким путем выявляются системные сбытчики. Энтузиасты "Города без наркотиков", само собой, не вправе вести ни прослушивание, ни наблюдение в юридическом, а не обывательском значении этих действий. А вся раскрутка Ройзмана строится на том, что его команда сама находит "точки" и предъявляет их полиции.

Что же в этом плохого? А то, что большинство "операций" ройзмановского фонда проводится не по реальным проблемным точкам, а по классической схеме ментовской провокации: взяли в тиски одного наркомана - он сдает другого. То, что достаточно быть таджиком или цыганом, чтобы по звонку "на пейджер" фондовцы нашли у тебя наркотики. Правда, объективный Ройзман в своей книге "Город без наркотиков" пишет, что лично знаком с несколькими таджиками, не торгующими героином. Но в той же книге на каждом шагу торчат такие вот замечания "Сколько русских девушек перепортили подлые таджики!!!" (это относится не к подсаженным на героин, а к сожительствующим с таджиками).

Что еще плохого? То, что при совместных с полицией "операциях" Фонда происходит избиение и унижение задержанных. То, что при проверочных закупках люди Ройзмана играют еще и роль понятых (одни и те же понятые по сотням дел). Ройзман пишет: "Понятыми должны быть люди надежные и нетрусливые. В Екатеринбурге в огромном большинстве случаев понятыми выступают люди из Фонда... На суде, конечно, воют, что понятые опять из Фонда, на что судьи им резонно возражают: "А кто может запретить?". Хороши же судьи: закон запрещает. "Понятой - не заинтересованное в исходе уголовного дела лицо..." (статья 60 УПК). Что это значит, не раз разъяснял Верховный суд РФ, например в определении от 12 февраля 2003 года, которым был отменен обвинительный приговор, в том числе и потому, что "допрошенный в судебном заседании понятой Д., присутствующий при опознании, заявил, что данное следственное действие проводилось не 21 ноября 2000 года, а 22 ноября 2000 года в среду, поскольку именно по этим дням недели он оказывает помощь работникам милиции, хотя понятым должен быть человек, не заинтересованный в исходе дела". Это решение можно отнести ко всем нетрусливым понятым Ройзмана. Грош цена проверочным закупкам с такими понятыми.

А человека с такими понятиями не хотелось бы видеть в парламенте. И еще, прости господи, хорошо, что законы у нас пишутся и одобряются в другом месте.

Ройзман травит адвокатов, работающих по делам о наркотиках, и судей, выносящих мягкие, по его мнению, приговоры. "Семь лет? - негодует он. - Мы требуем пятнадцать!".

Ройзман призывал к сносу цыганских домов и одобрял их поджоги. Из-за него покинул Томск правозащитник Борис Крейндель, человек абсолютной честности, выступивший в защиту жителей поселка Искитим, чьи дома жгли, а милиция перекрыла дорогу перед пожарными машинами.

Ройзман давно превратился в имиджмейкера наркополиции, поддерживая все сомнительные начинания ФСКН: и кетаминовые дела против ветеринаров, и поголовное тестирование, и принудительное лечение от несуществующей, как он полагает, болезни (один из принципов реабилитационных центров "Города без наркотиков": наркомания - не болезнь).

Кукушка хвалит петуха. ФСКН поддерживает Ройзмана, того и гляди подсадит его, за компанию с реабилитационными центрами Московской патриархии, на бюджетную иглу. Наркологи получат отставку.

Пойдем работать кулаками,

И мы утрем любому нос.